|
М.Калинина
Танда Луговская
| 12.04.2020
Я хочу поведать удивительнейшую историю моей жизни. Меня зовут Хильда. Я родилась в Бургундии, в городе Вормсе, у весьма небогатых родителей и рано осталась сиротой. Чудесные события в моей жизни начались, когда мне явился дух огня, хранящий покой Бургундии и обучил лекарскому делу и грамоте. Умение гадать на рунах и составлять талисманы было передано мне еще моей бабкой, ныне покойной.
Славной и богатой была моя родная земля. Правил ею добрый государь Гунтер и его брат Гернот , а прекрасный юный королевич Гизельхер освещал ее, как утреннее солнце. Прекрасна была сестра государей Кримхильда, а королева–мать Ута славилась своей добротой и разумом по всем землям Бургундии и за ее пределами. Мирно жила эта благословенная земля, хранимая Воданом и Фрейей. Бывали веселые пиры, славившиеся благодаря кулинарному искусству Начальника королевской кухни Румольта, сладкому пению наших скальдов, первым среди которых по праву считался Фолькер, и неистощимому остроумию королевского шута Шико; бывали шумные охоты, когда Робин, королевский ловчий, скакал рядом с королем по зеленым лугам и лесным чащам и своим свистом повергал в ужас и быстроногого оленя, и самого хозяина лесов — медведя. В кузне весело стучал молот кузнеца, а палач Торквилл стоял бессменным часовым на воротах, так как не было в городе ни измены, ни разбоя.
В одно лето в городе было особенно шумно и весело. Однажды к воротам города пришла девушка, бежавшая из гуннского плена, и король (да хранят его боги, в которых он не верит!) дал ей убежище в нашем городе. Более искусной ткачихи и сладкозвучного скальда свет не видывал. Звали ее Родагни. Через некоторое время после нее в город вернулся сводный брат королей Хаген со своим верным другом Абобером.
В то время, помнится, христианский священник отец Патрик должен был освящать новый храм (большая часть Бургундии, в том числе королевская семья, была христианской). На эту церемонию в Вормс прибыл епископ Пильгрим, брат королевы–матери Уты. Одновременно с ним город посетил отряд валькирий. (Как сейчас помню: сидит Хаген, обедает, за его спиной стоит Абобер, охраняет. Мимо проходит шут: "Направо — епископ агитирует за Христа, налево — валькирии агитируют за Одина, а ты умный, ты кушай, кушай."). Я крутилась тогда по большей части около ворот города — лекарь никому не был нужен, так как боги были милостивы к нам, а гадание на рунах и составление талисманов было неугодно отцу Патрику и королевской семье. На пропитание я зарабатывала выполнением мелких поручений, носила еду стражникам и легко откликалась на возглас "Эй, нищенка, пойди сюда!". Однажды заходила к нам лекарь из племени центральных данов. Звали ее Сигни. От нее я узнала много нового для меня и полезного. А еще как–то в город пришел цверг и сказал, что хочет поговорить с нашим государем. Пока королю передавали его слова, он сидел на каком–то бревне и очень забавно ежился, каждый раз, когда мимо него проходил христианин. Потом король сам пришел к нему, но о чем они говорили, я не знаю.
Солнечным утром я сидела около домика Родагни и слушала, как она напевает за работой. Она ткала пояса в дар — вы не поверите — князю и княгине альвов. До них дошла молва о ее чудесном голосе, и она была приглашена к ним на ночной пир. И вдруг мне было видение. Передо мной возник силуэт красивой девушки и я услышала: "Племя славян пошло на нас войной. Погибли все мужчины, несколько женщин спаслось на болотах. Помоги нам!" Я спросила: "Откуда ты?" Она ответила: "Из Бретани." Я поспешила к стражникам, чтобы через них передать королю эту весть, и застала их за разговором (если это можно так назвать) с немым странником,только что вошедшим в город. Он жестами объяснил нам, что произошло в Бретани. Оказалось, что племя славян во главе с Дрекстоном пришло к бриттам (так называет себя народ Бретани), где им было оказано должное гостеприимство. Но один из славян чем–то обидел бретонскую колдунью, и она наслала на него немоту. Славяне велели вылечить его, угрожая войной. Но колдунья была не в силах сделать это. Тогда они потребовали выдать им эту "недостойную женщину". Цверг, присутствовавший при этом, доказал славянам, что их соплеменник был неправ и был достоин этой кары. Славяне согласились. Они преломили хлеб–соль с королем бриттов и выпили по чарке медовухи. После этой трапезы король был предательски оглушен...
"Холодная сталь предательским криком "На штурм!".
В пепел и прах обратила
Цветущие земли Бретани."
— как писал впоследствии Анакил Германец.
Не успела я передать свое сообщение, как у ворот постучалась бриттская девушка, с риском для жизни пробравшаяся из своего убежища к нам, чтобы просить о помощи. От нее я узнала, что мне являлась та самая колдунья, с помощью своих заклинаний покинувшая на время свое тело, чтобы хоть отчасти исправить последствия несчастья, невольно навлеченного ею на родные земли. Девушка просила нашего короля дать убежище бриттским женщинам и послать за ними отряд, который охранял бы их по дороге через славянские земли с болот, где они скрывались. За женщинами вызвался сходить маркграф Гере (Федор) и Данкварт, брат Хагена.
Оказалось, что от чумы да от славян не зарекайся. Через некоторое время та же беда пришла к нам. Сначала все было вполне мирно. Онемевшего славянина привели ко мне, но я его вылечить не смогла и, памятуя о колдовском происхождении этого недуга, послала его искать исцеления у жреца его веры. Они ушли. Но потом... Данкварт привел женщин в город один. Гере на обратной дороге, увидев, что все мирно, решил, не заходя в город, обойти свои владения, в частности, деревню Волчья шкура в Баварии. По дороге туда ему встретилась группа славян, которые спросили его, куда он держит путь. Он сказал, что обходит владения Бургундии. Они оскорбились, решив, что под владениями Бургундии он подразумевает все земли в тех краях, а они селились где–то неподалеку. Чтобы разрешить это недоразумение, славяне пришли под стены нашего города и спросили, какого черта наши люди шляются по всему миру и говорят при этом, что осматривают бургундские владения. Хаген, вышедший им навстречу, сказал, что в таком тоне он разговор вести не будет, а свои владения каждый волен осматривать, когда хочет. Славяне решили, что повод найден, и вскоре пошли на нас войной. Это произошло в несчастный для нас час. Незадолго до этого король Гунтер отправился в Баварию, взяв с собой своего шута, Румольта, Фолькера и славного воина Генриха. Через некоторое время до города дошел слух (как потом выяснилось, ложный), что король убит. Хаген с Абобером ушли, чтобы выяснить, так ли это, и отомстить. В городе из хороших воинов остались только Гернот, Гизельхер, Торквилл, Робин и Гарнфилд. И в это время начался штурм.
В Баварии король Гунтер и его свита стали свидетелями явления Водана. Водан, велика мудрость его, вселил в их сердца ощущение беды на родине. Они поспешили на помощь, вместе со встреченными по дороге Хагеном и Абобером. Когда они пришли, город уже был взят. Погибли все защитники, в храме были убиты епископ Пильгрим и отец Патрик. Государыня Ута вывела из города всех женщин через тайный ход. Кримхильду славяне взяли в заложницы.
Король Гунтер принял решение штурмовать город. На помощь оставшимся бургундам пришли даны и лангобарды, услышавшие о нашей беде. Хаген трижды бросал славянам вызов, но никто не откликнулся. Войска пошли на приступ. Трижды наступали они и трижды откатывались, ибо на века строились стены славного города, и не думали мы, что однажды это обернется против нас. Пали многие славные воины, и Хаген встретился со своим братом в Вальгалле.
В это время катившаяся с востока волна гуннов дошла до наших земель. Трое вождей — Аттила, его брат Блед и сын Бледа — вели гуннов покорять Бургундию. Когда гунны подошли к воротам, из города выбежала Кримхильда, и, бросившись к ногам вождей, стала умолять их помочь бургундам. И благородный Блед, и Аттила, пораженный ее красотой, не могли ей отказать. Славяне, видившие это, стали кричать, что так нечестно. Вас, мол, много, а нас мало. Им напомнили соотношение сил при взятии ими города и потребовали освободить его. Начались переговоры между славянским вождем, королем Гунтером и Бледом. Славяне согласились отдать город, но потребовали поединков. Было три вызова: со стороны Гунтера, Лина и Рюдегера, правителя лангобардов. Имен их противников и исходов поединков я не знаю. Город остался за гуннами, отдавшими его бургундам.
Это все я узнала потом, а тогда, бежав из осажденного города, я отправилась куда глаза глядят. Дойдя до кабака–на–перепутье, я встретила государыню Уту и Шико. Мы были в растерянности и не знали, что делать. Там нас нашел один из бургундских воинов и рассказал об исходе войны. Ута под его охраной вернулась в город, потом ушел и Шико. Я осталась одна. Не знаю, почему я не пошла с ними. Наверное, мне надоело нищенствовать в родном городе, а кабак–на–перепутье — это как раз то место, где легко быть в курсе всех новостей, и где больные сами найдут лекаря. Там я и познакомилась с государем Бледом. Его войско несколько дней праздновало победу над врагом, а мы подолгу беседовали теплыми летними вечерами. Потом он предложил мне стать его женой. По гуннским обычаям для этого нужно было мое согласие, согласие моих родителей (которые давно умерли) и согласие одного из вождей гуннов — то есть самого Бледа. Свадьба была шумной и веселой. К сожалению, в свадебном пире мне поучаствовать на довелось — примчался гонец и стал умолять меня пойти с ним — кому–то срочно требовался лекарь. Мы тронулись в путь, и я чуть было не повернула назад, узнав, кого мне предстоит лечить. Ранен был один из славянских вождей, и гонцу пришлось долго умолять меня пойти с ним, клянясь всеми богами, что его род не участвовал в нападении на Бургундию.
Вылечив раненного, я пустилась в далекий обратный путь — разыскивать мужа. Проведя в пути несколько недель, я нашла его становище, познакомилась со своим пасынком и многими храбрыми воинами. Жилось мне с мужем хорошо, но, когда я поняла, что беременна, мне захотелось навестить могилы моих предков и я попросила у мужа разрешения отправиться в Бургундию. В качестве охраны он послал со мной отряд кельтов (всех по именам не помню, поэтому тех, кого помню, называть не буду, чтобы другим не было обидно).
Придя в Бургундию, я узнала, что происходило там после моего ухода. На тризне в честь погибших в войне со славянами государь Гунтер отрекся от бога, который не помог его стране в трудный час. Страна вернулась к вере в наших исконных богов. Гунтер дал клятву отомстить славянам и никогда больше не упоминать имени Христа. Одну из них он впоследствии выполнил, от другой отрекся. Случилось это так. В город пришел новый епископ (из бриттов) и призвал народ к восстановлению и очищению оскверненного убийством храма. Отказались все, кроме свято верящей в Христа Кримхильды. Тогда епископ (а он воистину мудрый человек) воззвал к государыне Уте, чьего брата епископа Пильгрима убили в этом храме. Ради своего брата королева–мать Ута и племянник покойного король Гунтер согласились помочь ему. После обряда очищения храма собравшимся было святое видение. Им явились духи епископа Пильгрима и отца Патрика. Вера в Христа в народе восстановилась. Епископ Пильгрим и отец Патрик были причислены к лику святых.
Шико, Генрих и Фолькер женились на спасенных бриттских женщинах и положили начало возрождению Бретани. Государь Гунтер тоже женился. Его женой стала дочь Рюдегера, короля дружественных нам лангобардов, что привело к заключению священного союза между двумя государствами.
В Бургундию из плена у южных данов вернулся наш казначей, о котором я хочу рассказать отдельно. Сначала их было двое — брат и сестра, близнецы. Брат, Фьельверг, был королевским казначеем. К сестре домогался один высокопоставленный человек, который был уже женат — во–первых, и противен ей — во–вторых. Пока брат был жив, он охранял честь сестры, но однажды, когда они участвовали в королевской охоте, брат был случайно убит. Чтобы спастись от горькой участи, сестра выдала себя за брата. Подкупленные ею могильщики хранили тайну погребенного. Вот конфуз! Королевский казначей — женщина! Но об этом никто не догадался. Не догадались и даны, взявшие ее в плен. Самое забавное, что при ней в тот момент была большая часть королевской казны, но они ее не нашли. Когда ее отпустили, она вернулась в Бургундию. Так как человек, представлявший для нее такую угрозу, погиб, а истощенной войной Бургундии нужны были новые семьи и, соответственно, дети, она раскрыла свою тайну, вышла замуж за приглянувшегося ей человека (не знаю, из какого народа) и родила ему двоих сыновей. Даны, узнав об этом, рвали на себе волосы с досады.
В Бургундии я родила сына и назвала его Гернотом в честь храброго брата короля, погибшего во время войны. Потом мы с кельтами отправились обратно к гуннам. По дороге мы зашли в кабак–на–перепутье, чтобы отпраздновать рождение сына государя Бледа. Там мы прокутили все деньги из моего свадебного подарка и получили большое удовольствие, слушая пение славного воина и вдохновенного скальда Лина.
Вернувшись к гуннам, я почуствовала желание постранствовать по свету. Государь Блед отдал мне свой меч, который должен был служить мне защитой от врагов и опознавательным знаком для своих. Я направилась к ост–готам. Они приняли меня радушно, накормили и обогрели. У них я познакомилась с Шкодливым Шкальдом — сарматским менестрелем. Он повел меня в гости к сарматам. По дороге он рассказывал мне о своем народе и об их религиозных представлениях, но я так устала, что не запомнила и половины. Суть его рассказов заключалась в следующем: народ сарматов происходит из двух родов: Обдолбаевичей и Застебаевичей. Каждому роду соответствует великий предок: первому — Обдолбай, второму — Застебай. После смерти каждый сармат попадает в загробный мир, где, в зависимости от его принадлежности к тому или другому роду, будет вечно обдолбан или вечно застебан, в чем, по словам менестреля, тоже есть своя прелесть. Вообще, за время своего знакомства с сарматами я слышала от них много замечательных историй и воспоминаний. Пересказать их я вряд ли смогу, тем, кто интересуется, советую обратиться к самим сарматам
Погостив у сарматов, мы с Шкодливым Шкальдом снова пустились в путь. Он хотел посмотреть на альвов, а мне было все равно, куда идти. По дороге мы распевали песни, которые он сочинял прямо на ходу. Все песни строились по одному и тому же принципу:
"Вот ночью идем мы
по лесу вдвоем —
О, елы–палы.
Вовсю веселимся
и песни поем —
Ты нас не бойся!"
Скальд по–детски радовался, когда кто–нибудь грозил убить его на месте за эти вопли (кстати весьма музыкально исполненные). Через некоторое время мы с ним настолько спелись, что стали импровизировать хором, не сговариваясь даже о теме. Таким образом мы добрели до Бургундии. Там нас попросили проводить бриттского правителя домой, что мы и сделали, посетив попутно земли франков и славян (которых, между прочим, было два племени. Одно — завоевавшее Бретань и Бургундию, и второе — более чем мирное и приятное во всех отношениях).
Ну почему все забавные ситуации происходят по жизни, а не по игре?! Вы знаете, как на самом деле выглядели эти проводы, и почему именно мы попутно посетили (точнее, вытащили из постели) франков и славян? Могу рассказать. Бриттский король (московский Скив — тот, который Дима, а то их у нас много) не мог дойти до лагеря самостоятельно, так как потерял очки и плохо видел. Где находится его лагерь, мы со скальдом не знали, так как никогда там не были. Мы спросили у него, и он весьма неуверенно повел нас по какой–то дороге. И вот идем мы по этой дороге (хорошая, кстати, компания подобралась — Тананда и два Скива) и приходим к огромной луже. Спрашиваем у короля, куда идти дальше, потому что справа — болото, и слева — болото, а он радостно восклицает: "А эту лужу я знаю!" — "Ну?" — говорим мы. — "Каждый раз, когда мы до нее доходим, мы говорим: "Ой, блин, мы опять пошли не той дорогой", — отвечает король. Мы послушно повторяем эту магическую фразу и спрашиваем, куда идти дальше. "Не помню," — честно отвечает король. Мы решаем вернуться и попробовать еще раз. Результат тот же. Тогда мы со скальдом решаем идти туда, где по моим представлениям должна находиться Бретань. Времени к этому моменту где–то около трех часов ночи. Очень сбивает с толку лунный свет, который все время рисует дороги там, где их нет, и разбрасывает многочисленные блики, похожие на палатки. В конце концов, вдоволь накружившись по лесу, мы натыкаемся на лагерь франков. Там все спят. Скальд идет туда и находит единственного то ли неспящего, то ли спящего на слишком доступном месте франка. Где находится Бретань, франк не знает, но он знает, где стоят славяне. Славян король панически боится, поэтому мы оставляем его в кустах, а сами идем спрашивать дорогу. Они охотно показывают нам, как пройти: "Десять метров прямо и пятьдесят — направо". Мы извлекаем короля из кустов и приводим его домой, где его принимают, как жена — загулявшего мужа, с усталой покорностью судьбе: "Ну, что, опять? Ладно, спасибо, что привели."
Странствовали мы долго, наконец решили вернуться. На обратном пути ничего особенно примечательного не произошло, кроме того случая, когда нам довелось увидеть Дикую Охоту. Какое дивное, прекрасное, завораживающее зрелище! Моих слов не хватит, чтобы описать его!
Вернувшись к гуннам, я некоторое время просто наслаждалась покоем. Государь Блед приставил ко мне одного из воинов — Искандера, и он очень трогательно возился со мной, обучая верховой езде. Однажды государь Блед с войском собрался в Бургундию, так как его брат Аттила окончательно понял, что не может жить без прекрасной Кримхильды, так же, как и она без него. Государь Блед собирался поговорить с королем Гунтером о возможности этого брака и, кроме того, заключить с ним союз против славян. Я решила поехать с ним, повидать родные места и проверить в длительном переходе себя и свою незадолго до того купленную сарматскую лошадку.
Король Гунтер принял нас радушно и охотно дал согласие на брак Кримхильды с Аттилой. Союз против славян также был заключен — помните клятву короля Гунтера?
Некоторое время я провела в Бургундии. У меня было несколько учеников, которых я обучала грамоте и лекарскому делу. По просьбе славного воина Генриха я заговороила его оружие, откованное нашим умелым кузнецом. Когда я уже собиралась уходить, какой–то воин привел к воротам города Родагни. Она ничего не помнила. Он нашел ее возле какой–то скалы в лесу. Насколько я понимаю, вечером того дня, когда мы с ней последний раз виделись, то есть еще до начала войны, она–таки ушла в гости к альвам и, возвращаясь оттуда, перенесла какое–то потрясение. Я не думаю, что в этом виноваты альвы, так как они, хоть и волшебный народ, умеют оберегать полюбившихся им людей. Хотя, может быть, она случайно узнала одну из их сокровенных тайн?.. Кто знает. Лекарь здесь был бессилен. Я могла только рассказать ей все, что знала о ее прошлом, и посоветовать ей попросить помощи у жреца, обладающего волшебной силой. Я взялась проводить ее к южным данам, у которых жил великий жрец, сотворивший многие чудеса. Я надеялась, что он сможет помочь ей.
Пока мы собирались в путь, к воротам города пришли трое франков и сообщили о своем намерении захватить город. Им сказали, что для этого необходимо призвать бога войны. Пока один из них, Тим совершал соответствующий ритуал, двум другим надоело стоять под стенами города, и они решили, что раз они наемники, не все ли им равно, кому служить, и нанялись на службу к королю Гунтеру за еду. (Чего только с голоду не сделаешь!) Тим вернулся и сказал, что раз так, он будет штурмовать город в одиночку. "Двести монет, или я сравняю с землей этот город!" Он храбро сражался, но в конце концов его убили. Он был отважным воином и да радуется его душа в Вальгалле!
Между прочим, души двух других франков после их смерти вселились в зайцев. Причем Кира был "никакие заяц", а Хирург — заяц с ушной импотенцией (уши у него не стояли, а свисали на глаза). В этой ипостаси они прославились тем, что загнали в болото Дикую Охоту.
Я отвела Родагни к южным данам, жрец принял ее с радостью и обещал помочь. Там же я наблюдала чудную картину: мимо ворот города пробегает толпа охотников и спрашивает, не видел ли кто волка. Потом пробегает волк и спрашивает, не видел ли кто охотников. Ему говорят, что видели и показывают, куда те побежали. "А вы не могли бы их позвать, а то они меня все никак найти не могут?" — просит волк.
Потом мне явился славный бог лекарства со странным эпитетом "Тринадцатый" и обучил меня всем тайнам этого искусства, которые были неведомы мне. Потом я долго бродила по миру, оказывая помощь больным и раненным. Вместе со мной ходил Шико. Он оказался замечательным анастезиологом (это странное слово я узнала от славного бога). У него была волшебная фигурка свиньи. Каждый, кто смотрел на нее, испытывал бурную радость, что позволяло мне лечить больных быстро и без глупых замечаний с их стороны: "Не трогайте меня, оставьте меня, я лучше умру".
Нам выпала большая честь спасти от смерти государя гуннов, брата моего мужа — Аттилу и моего храброго телохранителя Искандера. Мы пришли в становище гуннов как раз после нападения южных данов, ставших волею богов изгнанниками. Несколько воинов было ранено легко, и их лечил гуннский лекарь. Эти двое были при смерти. Великий бог лекарства дал мне сил вылечить их. Кроме того, нам с Шико удалось разработать противоядие от страшного яда бледной поганки, и бог лекарства благословил его. Мы провели еще некоторое время у гуннов. Я заговаривала оружие и доспехи воинов. Искандер, оказывается, был еще и искусным кузнецом. Он перековывал мечи, и я могла накладывать заклятья по горячему металлу, что придает рунам больше силы. Потом мы ушли от гуннов. Времена были неспокойные, но меч государя Бледа и волшебный талисман шута служили нам надежной защитой, а моя профессия делала нас желанными гостями у любого народа.
Однажды мы с Шико зашли в кабак–на–перепутье. Там я увидела прелестнейшую вещицу работы искусного златокузнеца (родом, кажется, из данов) — букет из золотых и серебряных веточек можжевельника и черники. В уплату за него я составила кабатчику (Никодим) два талисмана защиты от дураков. Один он взял себе, другой отдал шуту. (Если не ошибаюсь, тому самому златокузнецу я немного раньше заговорила одно из сделанных им колец. Великий бог со странным эпитетом "Тринадцатый" придал силу сплетенным мной рунам, и кольцо могло служить защитой от драконов любому человеку, если при нем не было оружия.)
В кабаке–на–перепутье я узнала последние новости из Бургундии, касавшиеся также моего мужа. У бургундцев произошла стычка со славянами. Маркграф Гере погиб на поединке с одним из славянских вождей). Король Гунтер был ранен. Это переполнило чашу терпения, и союзники стали разрабатывать планы войны со славянами. Во время совещания государей Гунтера и Бледа в Бургундию — легок на помине — пришел славянский вождь Дрекстон и стал требовать, чтобы ему выдали человека, который продал его женщину. Король Гунтер спросил, кто его женщина, на что тот ответил, что не может сказать этого. Тогда его спросили, кто этот человек. Он ответил, что не знает. Правители могли только развести руками. Славянин ушел ни с чем. (Потом я выяснила, что этим человеком был мой пасынок, который взял в плен нескольких славян и продавал их в кабаке.)
Сначала на славян пошли лангобарды, потом к ним присоединились гунны под предводительством государя Бледа и государь Гунтер с двумя отрядами, один — во главе с Фолькером, другой — с Генрихом. Славян уничтожили, их поселения сравняли с землей, поля посыпали солью. (Зачем — непонятно, ведь потом эти земли отошли к Бургундии.) На этой войне погиб король лангобардов Рюдегер. Когда скорбящие лангобарды проносили его тело через Бретань, их настиг зеленый дракон, и народ лангобардов погиб бы, если бы не искусство бриттских лекарей.
В честь победы была устроена большая охота, которая омрачилась тем, что нашего великого скальда Фолькера загрыз волк. Тем не менее настроение было праздничное, что усиливалось всеобщим ликованием по поводу рождения сына короля Гунтера — Хандра (бывш. Рюдегер).(Позже у Гунтера родилась еще и дочь.)
В то время должна была состояться свадьба Аттилы и Кримхильды, на которую мы с Шико были приглашены. Мы пошли в становище гуннов, где стали свидетелями трагических событий. Аттила был отравлен ядом бледной поганки. Мы пришли слишком поздно. Я могла бы попытаться спасти его, но Кримхильда, будучи христианкой, отказалась принять мою помощь. Гуннский лекарь, с которой мы давно были знакомы и часто работали вместе, тоже была отравлена, по–видимому,чтобы исключить возможность исцеления Аттилы. Нам с Шико удалось спасти ее.
Подозрения в отравлении пали на сестру Аттилы и Бледа — Оддрун, которая таким образом пыталась расчистить себе путь к трону. Она собиралась обвинить в этом злодеянии моего мужа, государя Бледа. Разгадав ее замыслы, вне себя от горя и гнева, Кримхильда схватила меч и отсекла Оддрун голову. Немного позже вернулся государь Блед. Мы не успели даже справить тризну по Аттиле. На становище налетел дракон. Мой муж и несколько воинов погибли. Велико было горе мое, и горько плакала я над трупом любимого мужа, ибо верил он и в Водана, и в гуннских богов — Огонь, Железо и Лошадь, и не было мне ведомо, куда попадет его душа — в Вальгаллу или в неведомый мне мир гуннских богов.
В это время прибежал гонец и стал просить лекаря. Верная в служении богу лекарства, я не могла ему отказать. Когда мы дошли до того места, где лежал раненный, оказалась, что ему уже помог бродячий лекарь, проходивший мимо. Обратно я возвращалась злая, голодная и усталая. И тут меня осенило, что из правящего дома гуннов остались в живых только мы с моим сыном Гернотом. Гернот к этому времени уже прошел обряд посвящения в воины у гуннов и мог бы стать правителем, но политикой не интересовался, о чем и сообщил мне при встрече вежливо, но непреклонно. Оставаясь номинальной правительницей гуннов, я впоследствии не изменила своего бродячего образа жизни, и единственным моим приказом гуннам было: "Поднимайтесь, доблестные воины, мы идем к сарматам в гости". По дороге к сарматам мы увидели Шкодливого Шкальда вместе с какой–то девушкой, с бешеной скоростью несущихся в лес сквозь кусты. Придя к сарматам, мы получили от их шамана Бодхи объяснение этого странного явления. Оказывается, у сарматов только что была свадьба, на которую было приглашено в числе прочих гостей несколько валькирий. Сарматы, от природы веселые и склонные к розыгрышам, подмешали трем валькириям в еду приворотное зелье. Первую жертву мы и встретили по дороге. (Между прочим, ей очень повезло: Шкодливый Шкальд чудный парень).
Валькирии вообще часто бывали у сарматов. Однажды, когда все сарматы разошлись по разным делам, Шкодливый Шкальд, который уходил из становища последним, оставил валькириям записку крупными буквами, начинавшуюся славами "Дорогие валькирии! Если вам дико охота, то ... — дальше я, к сожалению, не помню, но само начало хорошо, за подписью "Неграмотные сарматы". Валькирии были очень озадачены.
От сарматов мы с Гернотом вернулись к гуннам и провели приятную ночь, слушая рассказы кельтских воинов. К нам прилетала стая кондоров, мы угостили их пирогом, и они очень забавно клевали его из плошки. Наутро мы с сыном пустились в путь. Он — в Бургундию, которую привык считать своей родиной, а я — к бриттам — навестить одного из своих учеников — Анакила . Оказалось, что за ним далеко ходить не надо, он находился в Бургундии. Там же я встретила Родагни. Славный скальд был опечален тем, что ему впервые в жизни пришлось слукавить. Родагни хотела оживить Аттилу и попросила альвов сделать ей жезл, способный оживлять мертвых. Они обещали помочь ей, если она вернет альвам драгоценные камни, оказавшиеся у их злейших врагов — цвергов. Родагни пришла к цвергам, пела для них и в награду попросила камни альвов. Цверги боялись, что камни вернутся к альвам, и спросили ее, как она относится к альвам. Родагни пришлось покривить душой и сказать, что она ненавидит альвов. Цверги были к ней очень добры, отдали ей камни и подарили ей много украшений и драгоценностей сверх того. Вся эта вынужденная ложь очень мучила ее. Обиднее всего было то, что жезл, доставшийся ей такой дорогой ценой, оказался бессилен выполнить свою задачу. Атилла не был похоронен в кургане, как рассчитывала Родагни. Его труп был сожжен, а магический жезл мог только вернуть душу в тело, но не поднять человека из праха.
Мы с Анакилом отправились к бриттам, по дороге он сделал мне предложение. Я согласилась. В Бретани мы поженились. Таким образом (возвеселитесь, боги!), право называться правителем гуннов перешло к простому бриттскому лекарю.
Потом был грандиозный турнир у кабака–на–перепутье. Маршалами турнира были Парфеныч и Никодим. В нем участвовали Лин, Тарандил, Волк, Никита, Сема, Астальдо, Скив (тот, что из клана Бойцовых Котов) и Варвар. На второй круг вышли Тарандил, Трейн, Лин и Скив. На последнюю схватку — Лин и Тарандил. Победителем турнира стал Лин. Не могу не отметить потрясающую выносливость Тарандила. Оба поединка, в которых он участвовал, шли подряд, с десятиминутным перерывом. В общей сложности он продержался на ристалище пятьдесят минут.
Спасибо всем, кто встретился мне на пути! Спасибо богам и духам за этот удивительный мир! Это была хорошая игра.
Любящая вас
Тананда.
(Мария Калинина)
Гунтер — Альсид
Гернот — Зеленый
Гизельхер — Фил
Кримхильда — Тин
Королева–мать Ута — Нора
Румольт — А–Там
Фолькар - Сударь
Родагни — Ранди
Хаген — Раша
Отец Патрик — Акваланг
Сигни — Глаша
Немой странник — Бьорнинг
Маркграф Гере — Федор
Онемевший
славянин — Карсей
Гарнфилд — Кин
Аттила — Ральф
Блед — Отче Федор
Сын Бледа — Маф
Славянские
вожди — Дрекстон, Пак
Кабатчик — Никодим
Стая
Кондоров — Дворкин и Ко
Анакила — Тролленок
Кельтских
воины — Спелик и Ян
Сарматы —
ЯО СМК РИФ "Ородруин"
г. Ярославль тел. (0852)
55–63–00 (д), 22–91–17 (р)
Борис (Бодхи)
21–00–70 (д) Лена (Яри).
Рекомендации
Комментарии (0)
|
первая
наверх