 |
|
|
Джоан Рокстон - отчет
/
ny_rpg
|
|
|
|
19.04.16
00:20 |
Джоан Рокстон - отчет
Джоан Рокстон, 37 лет, phD, молекулярный биолог. Родители – банковские клерки, в данный момент на пенсии. Не замужем, детей нет.
Семнадцать лет назад окончила университет на Кирриллии, одной из центральных планет, получила бакалавра по биоинформатике. В стунденческие годы ничем не отличалась от остальных нёрдов, даже участвовала в проекте с будущим астрономом, будущим робототехником и будущим раектчиком, в составе тусовки, известной как “ itty-bitty-demiurge-committee” нашли годный астероид, построили ракету с манипуляторами, и забросили туда ряд бактерий, предназначенных к производству кислорода и дальнейшему зарождению жизни. Чем закончилось, неизвестно - у ракеты отказали камеры. Закончив бакалавра, она получила предложение из другого хорошего университета на другой из центральных планет, и, примерно девять лет назад, защитила докторат по особенностям поддержания в рабочем состоянии систем одноклеточных организмов, вырабатывающих кислород для замкнутых биологических систем жизнеобеспечения, который был признан очень хорошей работой. Молодой, подающий надежды доктор Рокстон, заканчивающая последний проект в родной лаборатории и выбирающая между двумя одинаково сильными лабораториями и почти одинаково интересными исследованиями, внезапно получила предложение, от которого не отказываются – научный руководитель, очень уважаемый бактериолог, отозвал ее в сторонку и, отводя глаза, сказал, что к нему пришел запрос командировать самого перспективного молодого ученого лаборатории, к работе над системой жизнеобеспечения вновь создаваемой звезды Смерти в сотрудничестве с командой инженеров, которые собираются строить эту самую систему.
Доктор Рокстон, никогда прежде не испытывавшая неудобств, связанных с интуицией, издала нечленораздельный всхлип.
Научный руководитель поспешил заверить, что она умница и справится, и он, если что, всегда поможет, что их лаборатория выбрана как самая выдающаяся, и есть чуть ли не прямой приказ лорда Вейдера, и если вместо нее поедет Свен Сартариан, научный мир не поймет, потому что его работа в подметки не годится...
Джоан ответила в том духе, что Свен гений, что на прошлом лабораторном собрании она зря назвала его зазнавшимся болваном-недоучкой, и уже два раза извинилась, что есть еще носатый постдок, но Свен их обоих превосходит по всем параметрам, и вообще, следовало бы, для проекта такой важности, по крайней мере, провести конкурс работ...
Научный руководитель, повысив голос до пределов, допускаемых его речевым аппаратом, высказался в том смысле, что карты уже сданы, что только очень недальновидный человек может пренебречь такой возможностью, что любая попытка увернуться это крест на карьере им обоим, что он сам, в конце концов, рискует, и не собирается прикрывать саботажников и что если она откажется, то полетит из лаборатории вон тотчас, и рекомендаций на постдок от него ей не видать, как рыбе своих ушей.
На что Джоан заплакала, сказала, что она понимает, что это очень серьезное предложение и интересный проект, но у нее кружится голова, а культуру пора раскапывать уже через четыре минуты, что она сейчас не в состоянии, что можно мы, пожалуйста, поговорим об этом подробно завтра утром, после чего вернулась в лабораторию, закончила за вечер то, на что собиралась потратить следующие три дня, заполнила лабораторный журнал, расписав протокол последнего эксперимента, и на рассвете вызвала скорую. Ее увезли прямиком в больницу с горячечным бредом и температурой в районе сорока. У Джоан было диагностировано отравление спорами тримаха, одной из ядовитых бактериальных культур, с которой работала лаборатория, и которая не имела непосредственного отношения к экспериментам Джоан, но имела cамое прямое отношение к экспериментам носатого постдока. Поскольку период выздоровления занимал около месяца, а период карантина еще около сорока дней, и столько времени лорд Вейдер ждать не пожелал бы, на звезду Смерти поехал надменный Свен. Джоан выздоравливала, а носатого постдока, по подозрению в несоблюдении лабораторного протокола, временно отстранили от всех работ. Внутриуниверситетское расследование никаких нарушений протокола в лаборатории не обнаружило, но всему персоналу (кроме Свена, не имеющего доступа к шкафу, где хранилась культура), вменили пройти полный курс пересертификации по безопасности лабораторных методов, занимающий около месяца. Для проекта кандидатуру носатого постдока, в любом случае, не рассматривали, потому что подозревали, что он отравил соперницу, чтобы самому поехать на Звезду. Заведующий лабораторией был готов объясняться на эту тему, однако, никто ничего у него не спросил, так как разницы не поняли.
Выздоровев, доктор Рокстон не стала напоминать о своем существовании лабораториям, которые когда-то приглашали ее: на одну из позиций уже взяли другого человека, а вторая свернула исследование – primary investigator тоже забрали работать на Звезду смерти.
Доктор Рокстон сделала короткий постдок по бактериальному анализу какой-то развалины в каком-то заброшенном университете, и сконцентрировалась на особенностях возникновения жизни в системах двойных солнц. С тех пор она занимается прикладными исследованиями на стыке с палеонтологией, пишет статьи вместе с разными палеонтологами, публикуется в соответствующих журналах. Поскольку фанатство не пропьешь, она довольно внимательно следит за литературой по своей теме, а, когда становится совершенно невтерпеж поделать вещи руками, прилетает в одну лабораторию на Карабу, где ей всегда рады, и ее идеи нередко попадают в статьи других людей, где ее имя теряется среди множества авторов.
Доктор Рокстон участвует в исследованиях, по большей части, добывая и анализируя материал, эдакий scavenger от палеозоологии – то есть, мотается по планетам, и выкапывает кости хитрых червей на Дагобаре, чтобы доказать, что их предки были двоякодыщащими. Иногда кормится с получаемых под статью грантов, но по большей части сотрудничает с разными музеями, принося им интересующие их экспонаты, в основном ископаемых с разных планет. Держит в голове примерно кому что надо, прилетает и предлагает. Иногда ездит, если надо, по заданиям музеев, что-нибудь добыть, но только за интересными проектами или за хорошие деньги. Музейное начальство с хихиканьем называют её "наш охотник за артефактами", она с хихиканьем грозится привезти им кости первого ситха в галактике и научно доказать, что лорд Вейдер является его прямым потомком.
Последние семь лет, Доктор Рокстон довольно тесно связана с повстанцами, потому что преподаёт в университете Эрты, и если и живет где-то постоянно, то там. У неё там свой маленький схрон-полумузей. Поэтому, правильно, - по надобности, она расставляет на посещаемых планетах какие-нибудь маяки для повстанцев, или находит им места под заправочные станции или базы, или передает каким-нибудь неизвестным, сказавшим парольЮ какие-нибудь пакеты, или что-нибудь в этом роде.
Эрта – небольшая зелёная затерянная планетка черт-те где. Повстанцы используют её под основную базу для больных, старых, беременных, и вообще необороноспособных своих. Там несколько больниц, реабилитационных центров, акушерских центров, сеть детских садов и школ, и вообще туда свозят всех, кого надо сныкать, на время или насовсем. По сути, это большая база, расположенная достаточно далеко от центра, чтобы туда почти ни при каких обстоятельствах нельзя было попасть случайно, и используемая как схрон для людей и вещей. В частности, там есть университет человек на двести, где учится почти сплошняком повстанческий молодняк. Там отличная лётная школа, классы по физике, общей науке, физической подготовке, и всякое такое. Доктор Рокстон преподаёт там прикладную химию и биологию (это не исследовательский центр, на такое у них нет денег, просто система семинаров), иногда берет с собой падаванов на "охоту за косточками", и в целом довольна жизнью. Она потихоньку ловит себя на том, что хватит уже лазать по задворкам вселенной, пора осесть на Эрте и остепениться. База далекая, затерянная, но после уничтожения звезды Смерти тут вздохнули спокойнее.
И тут выясняется, что где-то на стапелях строят что-то еще похлеще звезды Смерти. Физики, посчитав, сходятся во мнении, что эта штука способна, если надо, дострелить до Эрты. Декан хватается за голову, надо что-то делать, послан гонец в центральный штаб, это очень долго, надо ждать, пока оттуда кто-то доберётся, чтобы передать им весть. Эта хрень может достроиться и бахнуть в любой момент, а планета полна детей, беременных, студентов, стариков и прочих бесполезных людей.
Эрта волнуется, многие считают, что истребень надо разнести, причём своими силами, а ещё хорошо бы воспрепятствовать созданию новой - для этого надо устранить создателя, известного физика, который, вероятно, находится где-то на борту. Ученые строят планы: кто пойдёт? Нельзя ли тайком подлететь к верфи и пробраться через мусорный отсек? Декан – физик и бывший пилот шестидесяти лет, с одышкой и диабетом – считает, что лететь следует ему, но ему это в категорической форме запрещает вся коллегия, а доктор гонорис кауза Грегго, преподаватель физической подготовки и, как поговаривают, скрытый джедай, грозился даже связать его и запереть в собственной лаборатории, в нарушение субординации. Сам Грегго охотно полетел бы, но он не водит космические корабли. Доктор Суман, математик, мог бы лететь, но он слишком рассеянный и необязательный человек, достаточно вспомнить, сколько раз ключи от его лаборатории находили в самых неподходящих местах, да и в физике он разбирается хуже, чем следовало бы. Доктор Даргай - физик: теоретик, конечно, но, ей-богу способен восстановить формулу чего угодно из первопринципа, и разнёс бы эту штуку враз, проблема в том, что ему семьдесят, у него космическая непереносимость и артрит. Доктор Бирке прикладной физик, отличный инженер и оборотень, она смогла принять обличие кого-нибудь из местных, пробраться, разнести аппарат, и выбраться живой, но она числится в федеральном всепланетном розыске и находится на восьмом месяце беременности...
Университет приходит в уныние, новостей нет, и доктор Рокстон, взяв с декана слово ничего не предпринимать до ее возвращения, отправляется, с черепом многозубого червя-землееда наперевес, на разведку на одну из центральных планет. В музее ее встречает куратор, шумно радуется экспонату, делится новостями, и, в частности, сообщает, что его хороший друг пребывает в отчаянии – для какого-то важного имперского проекта, которым брошен руководить брат (лучший друг, вставьте сами в зависимости от Данькиной квенты) этого самого друга, позарез нужен хороший специалист по системам жизнеобеспечения, друг боится, что быть ему без головы, если эксперта не найдется, однако, все сколько-нибудь стоящие специалисты имели несчастье собраться на коллоквиум по улучшению системы звезды Смерти на этой самой звезде незадолго до аварии...
Я сейчас больше по другой части, но если я им подойду и если заплатят..., задумчиво произносит доктор Рокстон, мысленно затаив дыхание. Я ведь в свое время едва не угодила на эту самую звезду как раз жизнеобеспечение организовывать, и если бы не один завистник... Куратор ликует, и звонит другу. Друг ликует, и требует резюме, и когда она могла бы приехать дать семинар. Доктор Рокстон объявляет, что в начале следующей недели, высылает двадцатисемистраничное CV, и летит на Эрту обрадовать своих, в пути яростно штудируя профессиональную литературу.
По дороге назад она останавливается на планете Карабу, в той лаборатории, где ей всегда рады: носатый завлаб считает, что по гроб жизни обязан Джоан за то, что слетел в свое время с проекта звезды Смерти. Он составляет подробное рекомендательное письмо, где отмечает заслуги доктора Рокстон в исследованиях, проводимых лабораторией, в части бактериологических особенностей замкнутых систем, в частности, систем жизнеобеспечения, прилагает список статей с ее участием, и от всей души рекомендует ее на позицию, несет письмо на подпись своему декану, который подмахивает его, не просыпаясь. После он снабжает Джоан, по ее просьбе, некоторыми веществами, необходимыми для работы, благословляет ее к отъезду и, будучи человеком религиозным, заказывает панихиду.
Семинар проходит с блеском, такое ощущение, что все, кто хоть что-то понимает в биохимической стороне систем жизнеобеспечения канули в звезде Смерти, или неизвестны присутствующим. Доктор Рокстон завербована, и летит в составе комиссии, с обязательным условием, что ее шаттл разрешать припарковать на верфи, потому что, если расследование затянется, ей, возможно, необходимо будет ненадолго вернуться в лабораторию на Карабу, где у нее идет эксперимент.
План таков (о нем знает вся Эрта, но на момент ее отъезда в центральный штаб повстанцев только собирались отправлять гонца, так что остальные повстанцы могут и не знать):
- доктору Рокстон надо найти и засыпать в одну из центральных частей нового устройства, а именно экспериментальную маскирующую, семена aqua ignita, растения (за неимением лучшего слова), произрастающего на лишенном атмосферы железном астероиде Батаке. Эта дрянь способна (медленно - на родной планете, и мгновенно - в насыщенной кислородом атмосфере), прорасти сквозь любое железо или железосодержащее соединение металлов.
- надо воспрепятствовать созданию нового устройства, то есть, в идеале – устранить знаменитого профессора Вина Дара, создавшего нынешнее. Доктор Рокстон полагается на описание, данное коллегами, и собирается его не убить, а выкрасть, если он согласится лететь с ней, или, все же, видимо, убить, если откажется. Этого бы ей очень не хотелось, знаменитый учёный все-таки. По пути, для знакомства, доктор Рокстон внимательно читает все его самые известные статьи, и проникается уважением и материалами для заведения разговора.
У неё с собой:
- пробирка с бактериальной культурой с астероида Батак, которая при размножении жрёт металл, выделяет кислоту и ползёт дальше. Это бомба общего действия. Эта штука может уничтожить космический корабль и орбитальную верфь в течение примерно двух часов, если там воздух и тепло (Аннабель утверждает, что е-coli, получив неограниченную жратву, за день вырастает до массы размером с землю, так что я не преувеличиваю). Как спастись от: отстрелив вон с корабля заражённый отсек и залив из огнемета, либо синтезировав на месте и выпустив какой-нибудь убивающий её газ (спросите меня, какой);
- иглы со снотворным, которая, уколов человека, усыпляет его на три часа;
- щелочной раствор пыльцы procrastinati displodae с планеты Каюк, которая, оказавшись в любой кислой среде, как только растворятся коробочки плода (это происходит в течение примерно получаса), выстреливает во все стороны сотнями семян. Отыгрывается маленькой пробиркой воды с зёрнышками, потому что ею можно не только полить лимон, и чтобы бахнуло: в желудке среда тоже кислая, и если что, это можно выпить и стать ходячей бомбой, хотя местного действия. Выпивший это через полчаса в муках погибает, если ему не дать противоядия, спросите меня, какого и, да, в шаттле оно у меня есть, и на корабле тоже вполне может быть, если знать, что искать.
- жидкие гвозди – молекулярный клей, которым, если мазнуть по косяку, дверь можно будет только выломать, она будет закрыта.
Чипую дымовую завесу (если помните, один из наших повстанцев – оборотень): за три часа до того, как всем известный шаттл Джоан Рокстон «Битый Пиксель» пришвартовался к верфи, всем известный шаттл Джоан Рокстон «Битый Пиксель» зашел на посадку рядом со зданием лаборатории на Карабу. В лабораторию вошла Джоан Рокстон, и на удивленный взгляд носатого завлаба грустно ответила: «пришла голограмма, а там трупер – доктор Рокстон, ваши услуги не понадобятся, для проекта нанят другой эксперт. А я уж двигатель сменить размахнулась..» - после чего она махнула рукой, и устремилась к автоклавам, открыла свой шкаф, взяла поднос и села к столу, удачно расположенному неподалеку от внутренних камер лаборатории. Она сидела над экспериментом до самого вечера, после поставила несколько пробирок в центрифугу, заперла остальные, подошла к столу доктора Мери, и положила ему руку на плечо: «ничерта у меня не получается, в проект меня не взяли, пошли напьемся». Бары уже были закрыты, но у доктора Мери дома хранилась бутылка Виастро тридцатого года. Они вошли в его квартиру, доктор Мери потянулся отключить камеру внутренного слежения, но почему-то забыл или промахнулся. Доктор Рокстон уже вошла в гостиную, и отпустила какое-то замечание по поводу картины.
«Я и не знал, что ты настолько разбираешься в постпостпримитивистах!» - удивился доктор. За интереснейшей (для тех остальных, кто в них разбирается) дискуссией они провели полночи, и уснули, как школьники, бок о бок сидя на диване.
«Господи, дружище, я побежал бы за кольцом прямо сейчас, но мне нравятся только статные блондинки с зелеными глазами» - пробормотал носатый завлаб перед тем, как совсем уснуть.
Утро доктор Рокстон провела за экспериментами и общением с коллегами, после у нее пискнули часы, и она сказала: «половина первого, пора и закусить» - заперла препараты и ушла в кафетерий за стенами лаборатории, где поела, после чего в лабораторию не вернулась, а улетела.
Тем временем, к верфи пришвартовался еще один «Битый Пиксель», с которого сошла доктор Рокстон и проследовала на верфь. Комиссию в составе трех человек препроводили в небольшую залу ожидания – тут выяснилось, что, кроме доктора Рокстон в комиссию была назначена профессор Алия Крат, по прозвищу Железная Прабабка, с инженерного факультета, у которой в какой-то момент жизни учились все. Доктор Рокстон ее, со смешанными чувствами, тотчас узнала. Третий член комиссии – бюрократ из имперских, как-то не производил впечатления серьезного специалиста.
Наконец, явился капитан – серьезный симпатичный встревоженный юноша замученного вида, и объяснил задачу: надо было понять, можно ли принимать корабль. Нам не показали ни одного чертежа и ни одного расчета, возмутились ученые. Я вам добуду чертежи и главного конструктора, печально пообещал капитан.
Когда комиссию, наконец, препроводили в очень приличную для такой верфи конференц-залу, обнаружился неожиданный сюрприз: главным технологом на этой верфи оказался Калеб Гон, тот самый робототехник, с которым вместе запускали ракету, в покосившихся очках и криво застегнутом пиджаке, как в старые добрые времена, и доктор Рокстон почувствовала себя на двадцать лет моложе. Профессора Крат Калеб не признал, и громко прошептал: «Господи, она еще жива??», на что ожидаемо получил в ответ: «Этот вопрос задавали еще ваши деды, молодой человек!»
Наконец, явилась главный конструктор, и комиссия принялась ее допрашивать, причем сброшенные двадцать лет обратно не явились: доктор Рокстон и доктор Гон привычно съежились от переливов знакомого голоса профессора Крат, которая непременно желала понять как обеспечены системы защиты двигателей, и в тоне ее сквозила холодная тень переэкзаменовки...
Далее последовало примерно полчаса высокотехнических расспросов: конструктор с блеском выкручивалась, доктор Рокстон бешено печатала. По всему выходило пока что, что Истребитель просто огромный космический корабль, к тому же, схваченный много где на живую нитку, причем настолько, что, возможно, никакого специального саботажа и не потребуется... Где расположено маскировочное устройство объяснили быстро, но надо было добраться до контролей. Как только конструктора дотерзали, доктора Рокстон мгновенно отозвал в угол бюрократ и сказал небольшую, хорошо стилистически выдержанную речь о том, что в интересах империи спустить эту хреновину со стапелей как можно скорее, и если бы можно было не придираться к мелким недостаткам… Помилуйте, у меня научная этика, возразила доктор Рокстон, на что получила: вы же не хотите, чтобы сюда явился лорд Вейдер и взял за горло вашего приятеля… Это было сказано зря. Доктор Рокстон мстительно прищурилась, обещала подумать, и тотчас сдала негодяя капитану. Это же надо было – предложить ученому такое! Калеб только плечами пожал: у меня все записи в порядке, чего он…
Впрочем, почти тотчас завертелось что-то странное – Калеб, который залип в конференционной зале, чтобы поболтать со сто лет не виданной Джоан, таким образом прослушал доклад конструктора, и вместо того, чтобы предаться воспоминаниям, вдру встревоженно сказал: слушай, у нас на два двигателя меньше, чем по изначальной схеме. Они тут что-то перемудрили, я не понимаю, как они пройдут по техническим характеристиками, ты пока не очень-то об этом рассказывай, но тут что-то нечисто…
Сохранились, сказала доктор Рокстон.
Странности накапливались - наш бюрократ, беседовавший с профессором Даром, вдруг потерял сознание: его, как после выяснилось, траванули (довольно слабо, но всё же), доктор Рокстон запомнила, и подумывала уже, как использовать это обстоятельство, но тут нас позвали осматривать корабль. В корабле доктор Рокстон заложила основу для возможной диверсии – начала производить замеры, распылять что-то, чтобы вернуться через десять минут и померять концентрацию, словом: всячески мельтешить, чтобы капитан, бродящие во множестве по кораблю офицеры, и персонал верфи привыкли, что тудысюдыкающего нерда с пробиркой и брызгалкой бояться не надо.
Тут все привели собственно профессора Дара, который стал объяснять про маскировочное устройство. Инсталлировано оно было явно в последний момент, почти ничего для настоящего использования готово не было, но, едва стало понятно, где находятся контроли, и доктор Рокстон нащупала среди пробирок нужную, капитан приставил к ним троих офицеров. Черт-те что, и не подберешься…
Улучив минутку, доктор Рокстон и профессор Крат обсели профессора Дара, назадавали ему вопросов, в порядке определения способа взаимодействия устройства с реактором и двигателями (у нас как-то не сходились цифры и получалось, что не только запускать маскировоное устройство и щиты одновременно нельзя, но и часть двигателей может просто-таки отказать). Доктор Рокстон, которая начиталась его статей для того, чтобы легче было вступить в разговор, потихоньку зафанатела от его идей, так что уважение в ее голосе было совершенно непритворным, но простодушный профессор расцвел, заговорили о статье одного негодяя, который оспаривал теорию трех полей, профессор тотчас загорелся вернуться в Конкускантский университет и ответить выскочке как следует, мы задавали вопросы, идеи летали в воздухе, профессор, увлекшись, чертил формулы прямо на агитационном плакате на стене, это был самый настоящий годный семинар, открытие рождалось под руками, и доктор Рокстон поняла, что никогда не сможет причинить вреда этому человеку ни при каких обстоятельствах. Надо было придумать что-то другое. Поэтому, когда профессор, поругавшись с кем-то на верфи, с бранью швырнул под ноги чертеж и закричал, что уезжает отсюда с первым шаттлом, а потом был под локотки препровожден обратно, доктор Рокстон решила, что не надо искать сложных способов, если есть простой – она отозвала его в угол, сказала, что возмущена тем, как с ним обращаются, дала ему второй ключ от своего шаттла и сказала, что, если надо, вывезет его отсюда, если только он соблаговолит проследовать в гостевую кабину. Профессор взял ключ и поблагодарил. Отлично!
Тем временем, по базе ходило несколько представителей безопасности самого устрашающего вида, корабль был набит офицерами и солдатами, осваивающими новые места, к тому же, доктора Рокстон ни на минуту не оставляли одну. Комиссия занималась выспрашиванием технических деталей высокого уровня, чем дальше, тем больше становилось понятно, что корабль, в целом, к выходу не весьма готов, многое не проверено, а доктор Рокстон тем временем ломала голову: как подобраться к этой маскировочной штуковине в обход стоящих рядом трех офицеров. Она на всякий случай оставила путь к отступлению, наговорила про скачок радиационного фона, надо было убедиться, что его дает, поставить механический контроль, спуститься за ним…
Вдруг выяснилось, что устройство разлажено. Дроидом. Похоже, тут орудует кто-то из наших, да на высоком уровне, подумала доктор Рокстон, но мысль додумать не дали: проклятый бюрократ опять отозвал ее в сторонку и принялся вещать, что нечего разводить панику, что кораблю надо скорее сойти со стапелей, не надо пытаться залатать каждую дырку, так как корабль, по сути дела, рассчитан не на долгую жизнь, а на одну миссию…
Одну миссию! Доктор Рокстон пошатнулась: неужто… надо действовать немедленно!
Поддерживая вполуха обсуждение о том, что реакторы со щитами одновременного включения маскировочного устройства не выдержат, она, под провожающим ее взглядом четырех глаз, спустившись, чтобы сделать замеры, мазнула дверь молекулярным клеем, и тотчас крикнула капитана: не могу открыть! Изнутри отозвался встревоженный офицер, дверь пришлось разнести автогеном, в образовавшейся сумятице доктор Рокстон бросилась к своим контролям и торжествующе вернулась: все в порядке, цвет не изменился, не знаю, что это за… и, подхватив пробирку, незаметно бросила другую. Комиссия еще несколько минут обсуждала инцидент с дверью, когда доктор Рокстон закричала от ужаса, протягивая руку в сторону ненормально набухающей огромной темной массы в углу: скорее прочь из комнаты! Это… это пыльца с Батака, я знаю такую, она сейчас тут все пожрет, бегите! Закройте отсек!
За неимением двери отсек пришлось заварить, офицеры немедленно покинули его, пока явилась идея заслать внутрь специально защищенных дроидов, пока организовали… словом, уничтожение контролей маскировочной системы было делом времени. Первая часть миссии сработала.
И тут капитан отшвартовывает корабль с целью проведения ходовых испытаний, раз все равно собирались, и вообще для безопасности верфи, пока не изведем эту чертову плесень. На корабле с нами профессор Дар. Что делать – не очень понятно. С верфи вызывают по радиосвязи: профессор требует свои бумаги и чашку кофе, а то работать невозможно. Офицеры доставляют искомое (включая чашку!), профессор садится за расчеты, ходовые испытания проведены, плесень вроде вычистили (вместе с маскировочным устройством), и тут выясняется, что мы досеминарились: доктор Рокстон подала профессору Дару идею, теперь он разрабатывает суперустройство маскировки, которое не выбивает щиты, и не снижает мощность реактора, вот не было печали!
Взъерошенный втрое против обычного Калеб просится уехать с ней: тут как-то всё очень страшно, похоже, верфи грозит каюк, и он не хочет на своем горле железный захват лорда Вейдера, доктор Рокстон соглашается, конечно, я вывезу тебя и профессора, только проводи его в шаттл ко мне, чтобы СБ не заметило, ты тут каждую дырку знаешь… и вдруг Калеб, свой в доску гик, с которым столько фильмов смотрено и трехмерных игр пройдено, разражается теорией в стиле Гермионы Грейнджер о том, что андроиды разумны, что их надо спасать, они не хотят работать, а хотят писать стихи…
Довели имперцы человека, холодея, думает доктор Рокстон. На Эрту скорее, к годному психиатру! В общем, Калеба отправляют вести профессора Вина в шаттл («И андроидов! – Господи, да бери сколько хочешь, если тебе позволят их вывезти!») и доктор Рокстон приступает к уговорам Железной Прабабки, с которой за время этого совместного проекта мы прониклись взаимным уважением. Нам не дадут жизни с этой штукой. Сейчас лорд Вейдер решит, что это мы ее испортили. Едемте с нами. Частный университет (намек!) не финансируемой империей (намек!!) много отличных молодых дарований почтут за честь… мы не успели самую малость. К профессору приставили караул, и в итоге его с ассистенткой погрузили на разрушитель, отшвартовались и уехали.
Доктор Рокстон с Калебом и профессормом Крат никого уже не интересовали. Они тихонько погрузились в шаттл и отчалили, сперва в пояс астероидов, а потом на Эрту.
Калеба и профессора Крат сдали декану, а доктор Рокстон полетела в штаб докладывать о самодеятельности: Истребитель снят со стапелей, вот его подробный дизайн и внутреннее устройство, вот, где у него неполадки на данный момент, вот его основные слабые стороны, вот чертежи маскировочного устройства, вот примерно, в чем состоит новая идея, но сам профессор все еще там.
Оказалось, зря старались: маленькая симпатичная ассистентка профессора Дара из наших. Чертежи уже есть, спасибо, доктор, за помощь, но не лезли бы вы в политику, а?
Ну и черт с вами, с облегчением сказала доктор Рокстон, и вернулась на Эрту, неся благую весть.
Оказалось, что профессор Крат тем временем передала декану сокровищницу джедайской мудрости. Так что не зря слетали.
Профессор Крат теперь преподает физику на Эрте, у нее есть небольшой круг фанатов.
Профессор Гон преподает прикладную механику и инженерное дело, а также спецкурс «работа с дроидами», где очень своеобразные критерии зачета.
Истребитель вошел во флот, но до момента битвы при Эндоре маскировочное устройство на нем так и не построили.
Через несколько недель после всей этой истории, доктор Рокстон вытащила носатого завлаба в один из музеев, с которыми работала, на планете Баян, где они случайно встретились с ее коллегой, очень многообещающим физиком, Мэри Уотсон, очаровательной дамой и круглой сиротой, которая тоже большой фанат постпостпримитивистов. Разговорились. Через полгода доктор Рокстон имела честь присутствовать на свадьбе. Жена взяла фамилию мужа, хотя ей и говорили, что Мэри Мери звучит как название тропической болезни. Да, вы правы, доктор Мэри Мери высокая статная блондинка с зелеными глазами – она оборотень, ей все равно.
Огромное спасибо мастерам! Это была одна из самых технически насыщенных игр за долгое время, очень интересно было в реальном времени решать задачу на оптимум: мы это пытаемся портить, или само сломается.
Потрясающий образ были у Элми - господи, эта бесстрашная бабушка с клюкой, это "молодой человек" пятидесятилетнему бюрократу, эти словечки. Чудо просто.
Отличный был Калеб Гон, lived up to his name - нормальный человек, и вдруг в глазах проскакивает эдакий огонечек, безуминка, и вот они, разумные дроиды полезли. Брр. Тамагочи молодец, аж мороз по коже.
И какой прекрасный был рассеянный, гениальный профессор, ни одной неверной ноты, лучшая из Пашкиных ролей, что я видел. Был совершенно отличный игровой момент, когда мы втроем сели решать проблему, увлеклись задачей, и только когда нас отвлекли и увели, я с ужасом поняла, что мы наделали...
Хрупкого трепетного кавая гнома видел только издалека, как и Назга, что жаль, о них говорят много хорошего:)
Му была невероятная. Очень убедительный был конструктор - но какой был дроид! Как мы с профессором Крат обсудили, отчего у нее гироскоп глючит, и как бы наладить - его всегда скашивало в одну сторону, одним способом!
С удовольствием познакомился с новым народом, хотя близко видел только господина бюрократа, который играл как бог, мы его хором возненавидели почти сразу, и альдераанскую деву. Это был отличный отыгрыш, мне, даже несмотря на косички в голову не пришло сказать при ней пароль - да как же это дитя может быть с нами, террористами... СБ тоже видел только издалека, но это был какой-то темный ужас из глубин, в его присутствии я ловила себя на том, что нечего прятаться за профессора Крат, ты не на третьем курсе, а ну выпрямись, но все равно очень хотелось оказаться подальше от.
Было отлично, можно еще, пожалуйста? |
|
|
|
|
|
первая
наверх